БЕСПРЕДМЕТНЫЕ МИФОЛОГЕМЫ ВИТАЛИЯ КОПАЧЕВА

«Каждое художественное произведение - дитя своего времени, часто оно делается матерью наших чувств». Василий Кандинский

Создание мифологических и художественных образов всегда было и остается для человека одним из основных способов осознания окружающей действительности. Коллективное бессознательное хранит пласты древних мифов и устойчивых ассоциаций, покрывая их все новыми наслоениями. На основе первичных базисных мифов в ситуациях, когда экзистенциальное переживание выделяется как ценность и фиксируется в символической форме, формируются мифологемы как некие устойчивые образы коллективного сознания. Они находят воплощение в определенной символической форме и безошибочно опознаются представителями той или иной культуры. Поскольку любая мифологема существует в человеческом восприятии, то именно посредством восприятия она способна принять в качестве собственного содержания любой объект, если он соответствует изначальным формальным признакам.

Сам термин «мифологема» имеет греческие корни, означающие «сказание, предание, мысль, причина». Сюда относятся сюжеты, сцены и образы, характеризующиеся глобальностью и универсальностью. Человеческая ментальность, как таковая, функционирует в виде долговременных мыслительных стереотипов, аксиологических установок и навыков, простирающихся далеко за пределы разумного и определяющих состояние сознания и поведение человека. Существуют мифологемы света и тьмы, добра и зла, верха и низа, любви и ненависти, жара и холода, запада и востока и многие другие. В литературе мифологемой часто называют мифологический мотив, сознательно перенесенный в мир художественной литературы. Что же касается живописи, что здесь тоже есть свои художественные образы, которые играют роль мифологем с неисчерпаемыми смысловыми гранями, в силу чего остаются актуальными во все времена.

Применительно к творчеству Виталия Копачева мы говорим о мифологемах как художественных образах беспредметной живописи, которые укоренены в предшествующей истории искусства, и в то же время дают почву для их осмысления и использования в искусстве будущего. Данное утверждение основано на амбивалентной природе мифологемы: с одной стороны, она является сформированным материалом, а с другой - служит основой для нового творчества. Помимо прочего, образы эти несут смысловую нагрузку не только в плане чисто изобразительных и выразительных средств художественного языка как такового, но и как беспредметное отображение словесных и звуковых конструкций. На последние нам прямо указывает автор в названиях своих работ. Его «шумы», «полутени», «экранизации» и прочие аллюзии на самом деле рассказывают и показывают нечто такое, что не может оставить зрителя равнодушным, даже если он и не совсем понимает этот язык точек, линий и цвета.

И все же, чтобы «читать» сообщения, которые Виталий Копачев отправляет зрителям, желательно если и не изучить язык, на котором они пишутся, то хотя бы с ним ознакомиться. А язык этот настолько русский - насколько и интернациональный, настолько новый - насколько и древний. «Работы Копачева разных лет похожи на неторопливые разговоры с древними мастерами, пытающимися в орнаментах и геометрии нащупать опору в непредсказуемом мире. Он словно беседует Гомером и античными философами о чувственно ощутимом космосе. Но самые захватывающие разговоры ведутся, с Василием Кандинским, который, как и древние мыслители, чувствовал пульсацию вселенной и искал живописную технику для возможности ее отобразить»1. И, конечно, с Джексоном Поллоком, который очень долго и отчаянно искал свой собственный способ объясниться со зрителем и нашел его в движениях собственного тела, став основоположником живописи действия.

Тем не менее, художественный язык Виталия Копачева абсолютно уникальный и самодостаточный, не сводимый ни к одному из известных. Сам художник говорит о том, что абстрактные формы стали интересовать его очень рано, несмотря традиционное художественное образование, построенное на реалистическом рисунке и композиции. Во время учебы в институте он близко познакомился с народным творчеством и текстильным крестьянским искусством и осознал «прелесть формального». Изучая музейные запасники и делая огромное количество копий сундучной росписи, росписи на прялках и ткани, художник понял абстрактное формотворчество изнутри[2].

В отличие от художников-абстракционистов первой половины ХХ века, работы которых иллюстрировали какие-то теоретические моменты проговоренные в манифестах, прокламациях, книгах и письмах, Виталий Копачев создает свои картины вне вербального пространства. Как и другие представители «новой абстракции» он «говорить» о социальном, историческом и политическом не прибегая к визуализации мысли, а апеллируя к чувствам зрителя и его подсознанию. Художник считает, что «искусство будущего — это искусство состояний, выявляемых вибрациями тех структур, которые явил создатель на холсте своих мыслей и идей, поэтому абстракция, как отход от материального, будет звать нас в глубины человеческих состояний, законов психологии и жизни».

Копачев сознательно никак не ограничивает и не влияет на ход мыли зрителей – в большинстве случаев его работы даже не имеют названия. Его картины совмещают в себе разные миры и представляют «ансамбли чувств», которые переполняют нас ежедневно. Это виртуозное переплетение эмоций и впечатлений, выраженное на холсте, формируется из различных факторов, которые нельзя свести к материальной составляющей. И мы ощущаем эти частоты «шестым чувством», всматриваясь в нескончаемую борьбу и столкновение различных вибрирующих структур, форм и знаков. Живопись Копачева выглядит программно абстрактной и лишенной слов и смыслов, однако в ней можно считать зашифрованные мифологемы как из мира самого искусства, так и из человеческого бытия.

Эти мифологемы знакомы нам на уровне ДНК и каждый раз открываются новым смыслом, который осознается (или формируются заново) уже после того, как проходит через «сито» наших чувств и эмоций. «Художник сочетает противоположности, создает «невозможные соединения» спонтанности и расчета, свободы и контроля; он взвешивает все «за» и «против» в балансе сложности и простоты. В результате картина генерирует тот единый импульс, который передается зрителю на уровне чистого визуального восприятия. Таким образом, произведения становятся объектами, воздействующими на жизненное пространство современного человека. Задавая в картине своеобразный импульс созидания, наполняя ее изначальным смыслом, Виталий Копачев пытается выразить скрытые в пластике форм закономерности. В своих абстрактных живописных работах, схожих с живыми организмами, он стремится открыть зрителю материальность эмоций и физическую осязаемость чувственности», - так пишет о работах Копачева его друг и коллега Андрей Волков в аннотации к выставке «Пульсация», которая проходила в марте 2017 года в Omelchenko Gallery[3].

Несомненно, что «материальность эмоций и физическая осязаемость чувственности» у каждого зрителя проявляется по-своему, и тем не менее, когда речь идет о мифологемах, подразумевается, что как продукт коллективного бессознательного они отражают специфику преломления базовых ментальных установок в художественной картине мира. Эти образы представляют собой форму целостного массового переживания и истолкования действительности и считаются самостоятельными явлениями реальности. По своей природе мифологемы синкретичны и гармоничны, в них отсутствуют грани между объективным и субъективным, естественным и сверхъестественным. Они могут не осознаваться явно, но и не могут быть отвергнут, так как их существование не зависит от отдельного человека.

Так одна из работ Виталия Копачева из серии «Призрачные цели», используя художественный язык цвета, линий, пятен, ритма и фактуры мазков пробуждает в сознании зрителя мифологему одиночества, проблематика которого с древнейших времен волнует выдающиеся умы человечества, пытающиеся осмыслить это явление и отыскать его истоки. Человек приходит в этот мир один и покидает его тоже в одиночку. Между этими мгновениями пролетает его жизнь как бурный поток эмоций в водовороте непрекращающихся событий. Однако, рано или поздно каждый из нас вынужден остановиться и заглянуть внутрь себя. Все вокруг бурлит и кипит по-прежнему, но человек, осмелившийся посмотреть в лицо своему трансцендентному одиночеству уже никогда не будет прежним. В этот момент все, происходящее вокруг, становится далеким и по большому счету неважным, хотя и по-прежнему дорогим и привычным.

Серия «Призрачные цели», 2021
Холст, акрил, 90х120
LEVANOVA COLLECTION

Цвета полотна, вроде бы яркие, но это совсем не тот желтый, который говорит нам о радости и счастье, а землистый зеленый совсем не успокаивает нас, а скорее наоборот, вселяет тревогу, которая только усиливается фиолетовым, черным и коричневым. В довершение всему бежевый, серо-белый и бледно-сиреневый поют свою грустную песню, а резкие мазки в разных направлениях символизируют хаос и суетность окружающего мира. Это окружение только усиливает чувство одиночества и жгучей всепоглощающей тоски, которая пугает своей необъяснимостью. Однако, жесткие темные вертикальные пятна дают основание думать, что человек устоит в этой борьбе с самим собой. К тому же Мойра уже сплела свою нить и готова накинуть ее на него, а он уже осознал свою судьбу, принял ее и, тем самым, обрел спокойствие и уверенность в своих силах. Его боль тонет в гуле мироздания, порождая ощущение близости и родственности с окружающим, страх быть осужденным и не понятым исчезает, и на его место приходят свобода, умиротворение и чувство счастья.

Особое место в человеческом сознании занимает мифологема мирового океана, который является одной из фундаментальных стихий мироздания. В космогонии многих народов вода знаменует собой начало и конец всего сущего, соединяя в себе мотив зарождения жизни и мотив потопа. Амбивалентность стихии воды позволяет метафорически изображать жизнь как омут и кружение на поверхности воды, а смерть - как опускание на дно или достижение берега, то есть обретение покоя в другой жизни. В мифопоэтической традиции мировой океан «как пребывающее в хаотическом движении первовещество находится везде. Он безграничен и не упорядочен, опасен и ужасен, но в то же время постоянен, самодостаточен и прекрасен.

В одной из своих песен Мальдорор обращается величественному древнему Океану, прославляя его мудрость и несравненные достоинства, на фоне которых человек выглядит самодовольным и ничтожным гордецом. Однако, в отличие от обособленного существования обитателей Океана, которое имеет естественные природные причины, людей отдаляют друг от друга зависть и лицемерие. «О древний Океан, рыбьи племена, населяющие твои волны, не клялись друг другу в братской любви. Каждый вид живет сам по себе... различие в повадках и размерах вполне это объясняет. Люди тоже живут порознь, но никакие естественные причины их к этому не побуждают...»[4].

"Мальдорор", 2023
Холст, акрил, 200х300
Собственность автора

Глядя на полотно Копачева «Mальдорор» размером три на два метра, зритель физически ощущает мощь и глубину Океана, которые соизмеримы только волей и силой того, кто мог создать такую «необъятность». И все же, как ни велики глубины древнего Океана, Мальдорор утверждает, что человеческое сердце несравненно глубже. Оно полно неизбывной тоски по вечности, которую ничто не может утолить, так как вечность — это удел Бога. Только бессмертные воды древнего Океана способны облегчить эту участь. Неприкаянный и обреченный на одиночество, с безумной правдой на устах Мальдорор осознает свой одинокий удел и желает умереть посреди Океана, преклоняясь перед ним и желая человеку обрести хотя бы тень его величия.

Надо сказать, что понятие мифологемы используется не только для обозначения универсалии сознания, но и для построения стратегии, в ходе осуществления которой становится возможным обращение к деятельности сознания, форматирующего реальность предметного мира согласно собственным закономерностям. Символы, входящие в состав мифологемы, образуют символический комплекс или систему, внутри которой символы соотносятся друг с другом посредством взаимных ссылок. Так, отдельные композиционные элементы на холстах Виталия Копачева могут казаться неузнаваемыми, а использованные мотивы - случайными. Однако, воспринимаемые в своем художественном единстве они работают с подсознанием зрителей самым мощным образом, порождая вопросы, на которые приходится искать ответы в себе.

Помимо образных мифологем, вызывающих самые разнообразные чувства и эмоции, в творчестве Виталия Копачева присутствуют и чисто художественные мифологемы, которые уходят корнями в историю живописи и прокладывают дорогу будущему изобразительному искусству. Все эти «точки и линии на плоскости» в купе с цветовыми пятнами представляют собой ясно выраженную гармонию пропорций, тонов, ритмов и материалов, которая пробивает зрителя своей мощной энергетикой в самое сердце. Цветовые соотношения, фактуры и членения картины на вертикали, горизонтали и диагонали сами со себе способны вызывать очень глубокие переживания. Поскольку число красок и форм безгранично, то безграничны и их сочетания, а значит, и возможности воздействия. Чтобы формировать это воздействие художнику необходимо организовывать взаимодействие между всеми элементами картины и сочетать противоположности: спонтанность и расчет, свободу и контроль, сложность и простоту. Только так произведение будет способно генерировать единый импульс, который зритель считает на уровне визуального восприятия и который проникнет в его сознание через бессознательное.

Стоя перед монументальной работой Копачева «Этапы причастности», состоящей из четырех огромных холстов, каждый из которых мог бы быть самостоятельным произведением, невозможно не задаваться вопросом, о причастности к чему идет речь, и почему этих этапов четыре, а не три или пять, например. И мы начинаем всматриваться в нескончаемую борьбу и столкновение различных вибрирующих структур, форм и знаков, наползающих или внедряющихся друг в друга. «На холстах любопытно прослеживать движение форм, возникновение конфликтов и их разрешение на двухмерной плоскостной живописи, обнаруживать цветовые зоны, обладающие иллюзорной глубиной. Можно предположить, что Копачев стремится к утверждению новой рациональности, синтезирует поиски представителей информального искусства и конструктивистов. Но можно посчитать также то, что он разрабатывает методологию нерациональности. При всех вариантах привлекает то, что работы пронизаны мощной динамикой»[5].

"Этапы причастности", 2012
Холст, акрил, 250х630
LEVANOVA COLLECTION

Своим творчеством Виталий Копачев открывает зрителю материальность эмоций и физическую осязаемость чувственности, выражая скрытые в пластике форм закономерности. Его абстрактные композиции похожи на живые организмы, которые не имеют строго определенной структуры с четко обозначенными главным и второстепенным. Линии и формы зарождаются под влиянием психологического импульса и располагаются на плоскости в кинетическом порядке, оживая и сталкиваясь между собой. В омуте нашего восприятия отдельные формы и ассоциативно узнаваемые элементы связывают видимый мир с той жизнью, что обращена вглубь личного бытия, неподвластного быть полностью определенным словом или формой. «Если мы закроем глаза, то окажемся в мире абстрактного: пятен, следов движения света на сетчатке глаза. То, что мы видим до своего рождения, находясь внутри матери — абстракция. Темнота, когда мы закрываем глаза, легко становится для нас не плоским экраном, а глубиной, в которой мы проживаем сны... В полной или почти полной темноте мы обязательно дорисовываем то, что не видим. Мы оказываемся в видимом пространстве собственного бессознательного. Возможно, возвращаемся в дородовое видение, к котором еще не появились предметы и их очертания»[6].

Сложные визуальные структуры на полотнах Виталия Копачева заряжают зрителей и окружающее пространство своей мощной и абсолютно уникальной энергетикой, перенося зрителя в совершенно иной мир. В этом мире можно «услышать» цвета и «увидеть» звуки, синхронизироваться с ритмом или раствориться в тишине. Мир этот достаточно своеобразный, но крайне убедительный и бесконечно глубокий. Как любое произведение искусства, работы Копачева существуют не только в атмосфере предшествующих культурных слоев, но и в контексте сегодняшнего дня. Говоря словами Кандинского, художник следует от «мира как факта суждения» к «миру как факту вне суждения». Ложась на холст, линии и цветовые пятна образуют единое пространство и открывают зрителям особый мир внутреннего космоса художника. Образы, чувства и эмоции личного существования Виталия Копачева основаны на подлинном опыте и открыты для всех, кто готов разбудить свое подсознание и искать ответы на главные вопросы в самом себе.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Кульпина Ю. Дыхание космоса // Диалог искусств. 2014. №4. С. 84
2. Яворский В. Земная жизнь Виталия Копачева // Культурный тренд. 2017, ноябрь-декабрь. С. 39-40
3. Волков А. Виталий Копачёв «Пульсация» // Режим доступа: https://www.omelchenkogallery.com/vitalij-kopachev-pulsaciya
4. Лотреамон. Песни Мальдорора. Москва, 2021. С. 19
5. Виктория Хан-Магомедова. Борьба и огонь // Диалог искусств. 2013. № 3. С. 137 6. Павел Отдельнов. То, что трудно определить // Диалог искусств. 2022. № 6. С. 25